Гусельник

Стоит средь Тверских лесов деревенька. Токарихой называется. Ничего себе деревенька, как и многие другие. Умирает.

Правда, начался этот процесс не сам по себе. Совсем недавно она была полна жизни. Да вот беда — несколько лет назад украли пару пролетов проводов линии электропередач. Восстановить бы, а электрики приехали и сняли остальные — «на хранение». И не стало в деревне электричества. Перестала работать ферма, начала деревня умирать. Людям работать надо, да и как жить без света? Многие уехали, но не все. Осталось всего три жилых дома. А в такой деревне зачем электричество? Подумаешь, что до крупнейшей атомной станции 10 километров.

Так обойдутся, проживут. Вот они и выживают, как могут уже больше 6 лет: мужичок, Николаем зовут, да две древние старухи: Васильевне — 81 год, а Кондратьевне в феврале 90 стукнуло.

На этом мужичке то деревня и держится. Не простой мужичок. Что непростого?

То, что человек необычный — интересный, творческий. Изготавливает музыкальные инструменты, играет на них, поет, рисует, занимается резьбой по дереву, …

Да то, что крепко за родную землю держится. Свою деревню покидать не хочет, а пару лет назад еще жену Наталью привез. Та сначала предлагала ему в одну из соседних деревень перебраться, но привыкла понемногу. Живут, правда, в домишке тетки Николая — его родной дом сгорел несколько лет назад при пожаре. Пока тушил мужик соседние дома, огонь добрался и до его дома, а сил уже не осталось. Кроме бытового скарба сгорели все рабочие инструменты мастера, материал для работы, которого хватило бы на 10 лет, немало предметов крестьянского быта, которых бы хватило не на один краеведческий музей. На восстановление инструментов ушло немало времени, лишь недавно закончил изготовление необходимого комплекта.

Несмотря на нехватку места, он продолжает собирать старые самовары и лапти, лампы и кувшины, утюги и прялки; есть у него ручной ткацкий станок, другие вещи из деревенского обихода. На многих из них есть родовые знаки: чаще всего это кресты разного вида (именно родовой знак ставили неграмотные крестьяне вместо подписи) или символические изображения солнца. Часть своей коллекции нашел он в заброшенных деревнях, часть отдали, как ненужный хлам, уехавшие односельчане.

Сейчас у Николая с Натальей всего две соседки. Эти бабки тоже уезжать из родных домов не хотят. Обслуживают себя сами. Раз в неделю, по пятницам приезжает автолавка. А зимой снега столько наметает, что она как раз застряла так больше в деревню до весны не заезжает. Николай с Натальей берут у односельчанок список продуктов, встают на лыжи, рюкзак за спину и на трассу. Два километра туда, два обратно, да машину подождать. А там тоже по-разному бывает. Раз автолавка в другой деревне застряла, так Наталья ее больше четырех часов ждала. Затемно домой вернулась.

А путь небезопасен: место тихое — заказник, здесь скотинка, как Николай местную фауну называет, разная живет. Встречают здесь зайцев и лосей, лис и бобров, немало кабанов, а как-то и медведь в деревню заходил.

С одним местным бобром мастер подружился, назвал Евсеем. Рассказывает, что частенько его встречает. Если присесть и резких движений не делать — зверек совсем близко подходит. Негромко говорит что-то Николай, а бобр слушает, не убегает. Прижился Евсей, семью завел, домов понастроил. Бобровая деревенька разрастается. А то, что люди сделали — разрушается, участки совсем заросли. Часть домов вывезли хозяева, остальное потихоньку растаскивается, разворовывается. От фермы уже мало что осталось.

Так что теперь работы для Натальи здесь нет, хоть она и не прочь была бы поработать на той же ферме. Занимается домом, вроде дел и не много, а времени свободного почти не остается. Печь истопить, за водой сходить, готовка, стирка, … За питьевой водой ходит на родник, для хозяйственных нужд используют дождевую, зимой топят снег.

Как за водой пойдет, по пути почти всегда заходит к Кондратьевне. Соседка частенько выскочит неодетая на крыльцо — зовет пообщаться, а иной раз не достучишься.

Последнее время стала плохо слышать. А раньше веселая была, общительная.

И вообще сдала, больше лежать стала, из дома выходит только дров занести. Наталья громко рассказывает ей немудреные местные новости: что кот у Васильевны начудил, что за машина приезжала, что делала сегодня да про планы на завтра. Интересуется здоровьем и делами Кондратьевны: она уже не готовит совсем, питается хлебом да водой. Лежит — думает: помереть бы, да не помирает.

А отвлечься нечем: без электричества ни телевизор не посмотришь, ни радио не послушаешь, рукодельем и чтением особо не займешься — дома даже днем в доме сумрак. На зиму дом соломой снаружи обложила и окна пленкой закрыла — стало теплее, но темнее. Тут приболела — с кровати еле слезала, на ноги встать не смогла, так печь на четвереньках и топила. Васильевна — та старушка с характером. Не каждый день общаться готова, а по настроению и самочувствию.

Поддерживают и помогают бабушкам по мере возможности Николай с Натальей. На святки обязательно приходят к соседкам колядовать, настроение им понимать.

Особенно тяжелое время здесь — ноябрь, декабрь. День короткий, солнечных дней почти нет. А в пасмурную погоду дома даже днем темно.

Работать трудно, зрение портится. На рыбалку, пока лед не стал — не сходишь, в лесу тоже делать особо нечего: грибы, ягоды, травы — это летом, в начале осени. Если только просто прогуляться, со «скотинкой» пообщаться, Евсея навестить…

Под вечер, в холодную погоду — можно в лес за присмотренным ранее материалом для работы сходить (не всякое дерево на гусли годится), а если не очень холодно — немного поработать на улице, пока еще свет там «не выключили».

​Гусли — главная страсть Николая.

Начал их изготавливать он более 10 лет назад, не имея сведений, как и что нужно делать. До всего пришлось доходить самому. Сейчас появилось значительно больше информации. Но Николай категорически не согласен, с теми, кто считает, что «правильные» гусли — это простая доска со струнами. Во-первых, мастер считает недостойным делать инструмент с примитивным звучанием. Во- вторых утверждает, что гусли в более поздние времена вполне могли быть и такими. А в качестве аргумента, рассказывает, что вплоть до времен царя Алексея Михайловича у нас не один праздник не обходился без скоморохов со скрипками, практически каждой деревне были скрипичные мастера. И неизбежно были среди них не только простые ремесленники. Работали они, несомненно, используя традиции и накопленный веками опыт. Но в XV веке на Руси, принялись уничтожать скоморохов и их инструменты, так как церковную и светскую власть всегда раздражали независимые люди. Наша страна всегда отличались капитальным подходом к решению подобного рода проблем. В Италии скрипки в определенный момент взяла под покровительство знать, причем появились скрипки там вскоре после того, как активизировались на них гонения на Руси. А на Руси Алексеем Тишайшим в 1648 году был издан указ, в котором говорится: «агде объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари и всякие гудебные бесовские сосуды, то все велеть вынимать и, изломав те бесовские игры, велеть сжечь». Исчезли наши скоморохи, и не смогли передать свои традиции и положить основу русскому театру. Зато этот царь известен тем, что завел у себя во дворце первый на Руси театр на западный манер. Ведь известно: нет пророка в своем отечестве. С другой стороны: у нас инструменты жгли, а в Европе в это время — людей…

Николай утверждает, что сегодня в той же Италии невозможно возникновение мастеров уровня Гварнери и Страдивари, в том числе потому, что нет там сейчас материалов, которые могут дать волшебное звучание инструменту.

А в средние века на территории Италии существовали деревья, выросшие в совсем ином, чем сейчас, климате. Что в наше время гораздо больше вероятность возникновения таких умельцев скорее в Сибири. Так как именно в ее климате сейчас можно найти древесину достойную рук настоящих мастеров.

​Домик у Николая небольшой, места для мастерской не хватает, и светлым его не назовешь. Потому бережет мастер каждую минуту света, работает весь день с перерывом лишь на «адмиральский час»: привычка со службы на флоте. Как-то смастерил макет парусника, где в окошке каюты сидел пират, курил трубку и рассматривал карту. А теперь, говорит, зрение не то. Такие мелкие детали сделать уже не сможет. Сейчас с гуслями тоже торопится. Опасается, что не сможет их долго делать, зрение ухудшается, ведь работает до позднего вечера при свете налобного фонарика.

Для друзей, которых у него немало, Николай делает музыкальные инструменты с рисунком по «заказу». Но значительная часть его гуслей посвящена какому-либо древнему славянскому божеству. На них изображены знак соответствующего бога и сцены из славянского эпоса: битва Велеса со змеем, годовой круг Ярилы, символы Лады, …

​Среди его инструментов нет одинаковых: у каждого свое неповторимое звучание, форма, рисунок,.

Но каждый из них имеет знак (клеймо) мастера. Одни гусли, по просьбе друга — музыканта, сделаны с 14 струнами. Есть клееные инструменты, которые после покрытия лаком открывают свой прекрасный природный узор, есть изготовленные из цельного куска дерева, покрытые росписью или резьбой.

​Большим спросом его изделия пользуются у краеведческих музеев. Часто берут их на выставку, а потом просят оставить в экспозиции. Дохода, к сожалению, Николаю это не приносит (что могут заплатить наши провинциальные музеи). Так что работает в основном « в стол» и для знакомых.

Научиться самой простой манере игры на гуслях совсем не сложно. Инструмент для отдыха и расслабления: ложись, клади гусли на «пузо», да играй — наслаждайся. Немало своих друзей приохотил Николай к русской музыке и истории.… Интересный рассказчик и увлеченный человек притягивает к себе людей. Нередко привозят гостей, да и сами с удовольствием приезжают местные краеведы и любители народной музыки.

Так и живут.

Фотопроект Корчагиной Татьяны,

Тверская область, 2011